2. Определение статуса

Здесь и далее под социальным статусом мы будем понимать признанное обществом право индивида (или группы людей) на долю произведенных обществом материальных благ, получаемое неэкономическими методами. В обществе, где такое право является господствующим, материальные блага с помощью тех или иных, весьма разнообразных способов распределяются между людьми пропорционально их статусу. При этом мы не ограничиваем блага предметами изучения экономики, то есть вещами и деньгами. Материальные блага в широком смысле — это все, что удовлетворяет потребности человека, производится им и потребляется в том или ином виде. Материальные блага могут быть вещественными, информационными и этическими.

Назначение и содержание вещественных благ очевидно и не нуждается в комментариях. Информационные блага — это доступ человека к информации любого рода. Этические блага представляют собой признаки отношения к человеку со стороны общества. Похвала или выговор ребенку, орден или лишение такового, возможность/невозможность в полной мере реализовать свои способности — все это этические блага. Как нетрудно заметить, они могут быть позитивными (признание ценности индивида) и негативными (признание никчемности в глазах общества). Ни вещественные, ни информационные блага таким свойством не обладают. Другой особенностью этических благ является их относительность — они зависят от мнения общества не только о данном человеке, но и о других людях. Если похвалили всех, то не похвалили никого. Если все вокруг Герои СССР, то это звание утрачивает ценность.

Этические блага служат для нас самым первым «индикатором» статуса. Попадая в любой социум, будь то школьный класс или коммерческая фирма, мы буквально с первых минут начинаем понимать, кто из нашего окружения каким статусом обладает. Это первичное понимание складывается из тысячи примет. Интонации, малозначительные реплики, даже жесты могут рассказать нам о сложившейся в группе иерархии. Все они несут в себе определенную информацию, которую мы воспринимаем непосредственно, без подключения логического анализа.

Выделяемые члену социума этические блага позволяют наблюдателю определить статус этого члена. Но, в тоже время, этические блага изменяют (повышают или понижают) статус. Следовательно, и сам статус является не чем иным, как информацией. Не будучи нигде напрямую зафиксированной, она проявляется в таких категориях, как доверие к человеку, уважение, восхищение им, готовность соглашаться с его мнением или хотя бы прислушиваться к нему и т. п. Людей с высоким статусом назначают на руководящие должности, день-деньской показывают по телевизору, их приглашают на корпоративные праздники и хотят видеть в качестве идеальных супругов. Соответственно, люди с низким статусом тянут лямку рядовых сотрудников, их не узнают в лицо на улицах и не приглашают сниматься в «Доме-2».

Почему так происходит, в чем корни связывающих и разделяющих нас статусных отношений? Самым легким ответом было бы объявить статус наследием животного происхождения человека. Ведь из биологии нам известны многочисленные примеры иерархий среди животных: пчелиная семья, львиный прайд, стая обезьян и т. п. Однако, зоопсихология прямо указывает на неприемлемость такого подхода. «Представления о том, что иерархические отношения, существующие у людей, берут начало в поведении обезьян, неверны» (Топчий М. В., «Зоопсихология и сравнительная психология», 2005 г.). По всей видимости, организация связанных иерархией сообществ есть стандартная реакция многих (если не большинства) живых существ на необходимость выживания. В упомянутой выше работе М. В. Топчий говорит: «Как показывают многочисленные наблюдения, строго одиночных видов практически не существует. В определенные периоды жизни все животные так или иначе контактируют с представителями своего и чужих видов, а часто образуют более или менее устойчивые и организованные сообщества». Конкретные формы таких сообществ, и, соответственно, скрепляющие их взаимоотношения, исключительно разнообразны. При этом отличия и сходства животных сообществ не связаны напрямую ни со степенью эволюционной близости между сравниваемыми видами, ни с уровнем их биологической организации. Структура пчелиной семьи бесконечно сложнее и совершеннее волчьей стаи, но сам волк представляет собой куда более сложный организм, чем пчела. Можно было бы поддаться искушению предположить наличие обратной связи между совершенством сообщества и отдельного представителя вида, но медведи и волки биологически одинаково совершенны (принадлежат к высшим млекопитающим), однако стайный образ жизни ведут только волки. В общем, следует заключить, что непосредственная реализация механизма повышения выживаемости путем организации сообществ зависит от конкретного способа выживания данного вида и не зависит (или мало зависит) от филогенеза.

Мы приносим извинения читателям за экскурс в животный мир, но зависимость между способом выживания и способом организации сообществ имеет для нас важнейшее значение. Способ выживания Homo sapiens принципиально отличается от практикуемых другими видами и заключается не в приспособлении к окружающей среде, а в ее преобразовании. Иными словами, в создании культуры, под которой в самом широком смысле мы понимаем все сделанное человеком. Поэтому можно считать, что статусные отношения между людьми являются, в первую очередь, порождением культуры, взятой во всей сложности, противоречивости и длительности ее истории. Этот вывод мог бы показаться схоластическим упражнением, если бы не насущная необходимость искоренения практики присвоения статуса. Раз источником статусных отношений является культура, то ее изменения (понимаемые, опять же, максимально широко, в политическом, технологическом и этическом аспектах) теоретически позволяют изжить статусную эксплуатацию.

По всей видимости, отношения статуса сложились на самых ранних этапах эволюции человека в процессе трудового взаимодействия. Под трудом мы здесь понимаем не только производительную, но и любую другую целесообразную необходимую деятельность человека, включая защиту от диких животных и себе подобных, религиозные культы и т. п. Иными словами, отношения статуса изначально представляли собой производственные отношения. Их порождала необходимость организации трудового процесса группы первобытных людей и необходимость распределения продуктов труда сообразно роли каждого в их получении.

В обоснование нашего предположения можно привести тот факт, что все социумы, в которых проявляются отношения статуса, так или иначе связаны с трудом. Действительно, общность людей возникает на базе:

— собственно труда (производственные коллективы, государства, семья как хозяйственная ячейка);

— имитации труда (игры, включая спорт как имитацию самых древних, первобытных занятий и войн);

— «бегства» от труда (отдых), представляющего собой диалектическую противоположность труду и, следовательно, неразрывно с ним связанного.

Единственная область жизни, не попадающая ни в одну из перечисленных категорий — это половые взаимоотношения, полностью освобожденные от хозяйственного уклада. Но, как мы покажем далее, отношения статуса возникают только там, где взаимодействуют более двух человек. Поэтому мы утверждаем, что все статусные отношения порождены трудовой деятельностью человека, хотя конкретные пути их возникновения теряются в глубинах истории. Со временем, по мере роста разнообразия в жизни людей, эти отношения также становились шире, охватывая все новые и новые области человеческого взаимодействия, они нередко отрывались от трудового процесса в его узком понимании, но никогда не теряли связи с культурными явлениями, имеющими труд своей основой.

Суждения о статусных отношениях в первобытные времена могут быть верными лишь в той мере, в которой верны наши представления об этих временах. Тем не менее, можно с большой долей уверенности предполагать, что распределение статуса в каменном веке было, в большинстве случаев, заслуженным. Этому способствовали небольшой размер общин, в которых каждый был на виду у соплеменников от рождения и до смерти. Таким образом, статус мог достаточно точно распределяться в соответствии с тем, что человек реально сделал для общины. Отсутствие классового размежевания и, как следствие, специальных групп людей для его поддержания (дружин вождей) затрудняло присвоение статуса путем грубой силы — желающий попробовать был бы вынужден противопоставить свою физическую силу всем остальным с предсказуемыми последствиями. Если исходить из представлений о матриархальных отношениях в общинах каменного века, то самым высоким статусом должны были обладать пожилые, наиболее плодовитые женщины. Из мужчин высоким статусом пользовались лучшие воины и охотники, первый из которых становился «главой мужчин». Возможно, высоким статусом обладали старики, уже не способные охотиться, но выполнявшие общественно важную функцию «памяти» племени. Несомненно, почитались служители «сверхъестественных» сил вроде шаманов. При всем этом даже большая разница статусов в первобытном обществе не могла привести к большой разнице потребляемых вещественных благ из-за крайней их скудости. Поэтому люди с высоким статусом довольствовались соответствующими этическими благами в виде общего уважения.

Итак, исходными производственными отношениями являлись такие, которые были основаны на оценке человека другими людьми, а не на владении чем-то. Будучи самыми древними производственными отношениями, отношения статуса стали и самыми длительными — они господствовали на протяжении миллионов лет от начала трудовой деятельности человека до неолита. Только в самом конце каменного века или в начале века металлов зарождаются новые производственные отношения, связанные с собственностью. Это было вызвано повышением производительности труда и появлению более-менее ощутимого прибавочного продукта. Постепенно отношения собственности полностью вытеснили отношения статуса из сферы распределения материальных благ, и, частично, из других областей межчеловеческого взаимодействия. Отношения собственности проникли в семью, досуг, культуру, но полностью уничтожить отношения статуса здесь не смогли.

Можно предположить, что смена отношений статуса отношениями собственности имела более сложный вид, чем простое замещение. По-видимому, в переходный период резко развилось присвоение статуса. Его присваивала, прежде всего, формирующаяся военно-дружинная знать, ставшая достаточно многочисленной именно в силу увеличения прибавочного продукта. Подтверждение этому предположению мы можем наблюдать «в режиме реального времени». В 90-х годах в России, на территории национальных автономий потерпела полный крах искусственно созданная там индустриальная экономика. Крах был вызван националистическим террором против русского населения, которое работало на технически сложных предприятиях. Вернувшись к столь сладостным «национальным истокам», аборигены возродили и социальные отношения времен распада родоплеменного строя. Эти отношения господствуют сейчас как в самих автономных республиках, так и в национальных диаспорах крупных городов России. Социальные отношения «современных дикарей» представляют собой причудливую смесь отношений статуса и собственности. Внутри семьи статус практически не присваивается: старики окружены почетом, а молодежь полностью им подчиняется. На уровне общины наличествует присвоение статуса со стороны агрессивных молодых мужчин, составляющих вооруженную силу кланового вождя. Во взаимоотношениях с другими общинами той же национальности большую роль играют товарно-денежные отношения. И, наконец, по отношению к представителям других национальностей практикуется наглое присвоение статуса и утверждение собственного превосходства. Это присвоение не встречает никакого противодействия со стороны государственной власти, также основанной на присвоении статуса и являющейся социально близкой обнаглевшим кавказским беспредельщикам. Последствием насаждения «толерантности» по отношению к дикарям стал несправедливо, в ущерб русским, завышенный статус «маленьких, но гордых народов», который на Манежной площади и после нее защищала вся сила репрессивного аппарата.

Производственные отношения, основанные на собственности, последовательно эволюционировали на протяжении классовых общественно-экономических формаций от античной до капиталистической. Их вершиной стал монополистический капитализм с присущими ему денежным и товарным фетишизмом. В посткапиталистическом мире, в связи со снижением значимости частной собственности, произошло «отрицание отрицания» статусных производственных отношений и они снова стали на повестку дня. Поэтому отношения собственности должны рассматриваться как временное явление, предшествуемое и сменяемое имманентно присущими человеческому обществу отношениями статуса. Можно прогнозировать, что отношения собственности после перехода производительных сил к «экономике изобилия» отомрут, а отношения статуса сохранятся на протяжении всей будущей истории. Полный отказ от них невозможен даже при гипотетическом изобилии вещественных благ без трудового взаимодействия с другими людьми (ну, вдруг получится создать наноскатерть-самобранку?), так как этические блага, в силу их природы, производятся только обществом.

В разные периоды истории основанные на статусе производственные отношения играли как передовую, так и реакционную роль. Освященные тысячелетней традицией статусные отношения тормозили переход от первобытности к классовому обществу и, следовательно, были в то время реакционными. Значительную роль играли отношения статуса в русской крестьянской общине, в «мире», устойчивость которого (наряду с другими факторами) задерживала переход России к капиталистическому обществу и в какой-то мере предопределяла характерное для нашей страны отставание от Европы и Америки в 17—19 веках. Одновременно, в качестве диалектической противоположности, свойственная «миру» оценка человека в соответствии с его наблюдаемыми достоинствами и недостатками обостряла чувство социальной справедливости и немало способствовала революции 1917 г. При переходе от капитализма ко всем формам посткапиталистического общества (советской и современной западной) отношения статуса были передовыми и продолжают оставаться ими по сей день, несмотря на практику присвоения статуса.